Ссылка на постРабота над иллюстрациями к «Евгению Онегину» заняла у Лидии Тимошенко двадцать лет. Пушкинская «энциклопедия русской жизни» – единственная книга, проиллюстрированная художницей. Публикуем фрагменты из её писем, позволяющие заглянуть в творческую мастерскую.
25 января 1951, Москва
(…) Погружена с головой в «Онегина». Если сделаю хотя бы половину задуманного, то стану хорошим рисовальщиком. Костюмы достает Женя. Он увлечен почти как я. Работаю целыми днями, а почти не двигаюсь. Маслом черным и белым без цвета (никаких эстетских акварелей, которых вы боялись, не будет). Труд мне кажется непреодолимым. 30 штук, из них 12 страничных и 18 многофигурных сложных заставок. Всё равно что 18 картин написать.
(…) Сейчас делаю, пока Онегина нет, отъезд Тани в Москву: «На двор ведут осьмнадцать кляч…» Мне хочется показать возможно полнее уклад помещичьей жизни, с красотой и грацией, выращенной крепостными руками. Вот почему все места, где есть народ, я буду иллюстрировать. Будет и жанр, и юмор.
читать дальшеМогилу Ленского изображают с амазонкой, — у меня на первом плане сидит пастух со своим лаптем. Будут и кучера «бранить господ и бить в ладони» у подъезда театра. Будет и «она езжала по работам, солила на зиму грибы, вела расходы, брила лбы… служанок била, осердясь…» И главное — в отъезде Тани вся дворня с ее колоритом. А в Москве тетушки с болонками.
Белла! У меня такое чувство, как будто после страшной духоты — я очутилась в поле, среди природы во всей ее непринужденной свежести. Я впервые чувствую себя художником вполне, настоящим творцом. Трагичное, смешное, прелестное, уродливое, чванное, грустное… всё в моих руках. Какой ассортимент возможностей! Погрузилась с головой.
И оторваться даже для того, чтобы спать, — трудно. Очень не хочется. Открылся после тоски (и какой тоски!) огромный мир. И как бы трудно ни было мне — без живописи рисовать — я счастлива. Женя вначале относился вяло вполне, даже скорее отговаривал: «И чего ты берешься за то, что тебе не свойственно и в этой области — за самое трудное, что еще ни один график не смог сделать». А сейчас он просто-таки увлечен. Говорит, что я мину подвожу под них всех (по законченной ясности)! Простота и ясность во всех деталях — вот мой путь. А учителя — Венецианов и Федотов.
(…) Когда я бралась за «Онегина», то знала, что надо отдать несколько лет жизни, и может быть последних, во всяком случае — уже не первых, когда бездумно себя тратят. Колебалась и пробовала разное, вы знаете, долго и много. Но решающим был «Портрет Тани». Как ни странно, мелкая работа, но мне она доказала все. Я ее повесила у себя в комнате, и нет человека, который ею бы не восхитился, просто ею самой. «Кто она?» и «Где она?» Тогда как и вы сказали, что она не та. Я окончательно убедилась в неспособности делать, чтоб была «та».
Тут же я пускаю в оборот то, чего у меня много. И именно из этого сырья и леплю. Короче говоря, абсолютно разделенная любовь, которая не боится никаких трудностей и наслаждается отдачей себя. Я здоровею, веселею, работая.
16 марта 1951, Москва
(…) В «Онегине» я нашла все, к чему стремилась. Ругайте, но ошибетесь. Когда художник любит, то выйдет все равно искусство (…) Сделано очень мало, а работаю я много. А думаю всегда, и ночью снятся мои герои, и спать спокойно не могу. Предстоит огромная работа или — не надо было начинать. И цветом пожертвовала — делаю черным. В связи с работой я перечитала многое о Пушкине, современников, критику, конечно. И Белинского, вплоть до Плеханова, и поняла, что если я сделаю иллюстрации к «Онегину» по Пушкину, а не по опере, то они должны вызывать недоумение и, следовательно, неуспех, так же как и его «Онегин» по отношению к нему (то есть роман без содержания), потому что «это сама жизнь и поэзия, ибо сама жизнь поэтична, а не риторика и идеи, облеченные в стихотворную форму» (Белинский).
(…) В связи с этим чтением я поняла свои «неуспехи» и поняла — что больнее — что неуспехи мои неизбежны, потому что вещи мои сделаны чувством, всегда свободным и поэтичным, а не соображениями рассудка.
(…) Впервые за многие годы я могу воплощать реально мои чувства. Ах, только бы быть здоровой! Какое сверкающее море открылось моим глазам! Какие просторы, какая даль!
И только бы так и продолжалось, только бы я успела! (…) Не сделав «Онегина», я ничего бы не сделала. Почему — сама не знаю, но он вырос как неизбежность, и, только работая над ним, я могу окрепнуть и снова стать уверенной. Задумано у меня очень широко и много, но пока что есть Татьяна. Я начала с нее как с самого трудного (искала ее год). Ведь даже Белинский говорит о ней грубо и противоречиво, а у Пушкина она прозрачна, как летнее утро. Сейчас ищу Онегина. Ищу и волнуюсь, найду ли? Вы знаете, я не «срисовываю» с натуры, но мне нужна опора в живой форме. Вот с Татьяной так удалось.
Должно быть 8 бытовых сцен тех времен. Весь уклад жизни, типы…
Все времена года, все классы. Пока что готовы:
1. Письмо Тани.
2. «В тишине лесов одна с опасной книгой бродит» (портрет).
3. «Сон» (медведь несет, «она бесчувственно покорна»).
4. (Почти готова) Таня в кабинете Онегина: «и начинает понемногу моя Татьяна понимать…».
5. «На двор ведут осьмнадцать кляч, горой кибитки нагружают» (надо дописать).
Сейчас взялась за дуэль. Ленский есть. Есть композиция. Дуэль — это самое главное. Работаю над первым свиданием, Татьяна в рисунке сделана, так же как и композиция. Продумано и решено почти все, но работы бездна.
Все основные герои положительны, и это так по мне — Онегин, Таня, Ленский, Ольга — и фон, «злые старухи в чепцах и розах», и т. п., лень описывать. Вот, Беллочка, вам и отчет. Жаль, что не могу показать. Уж очень бы хотелось. А «неуспех» обеспечен. Потому что «лишь посредственность одна нам по плечу и не страшна». В искусстве пока так.
-------—
Из писем Л. Я. Тимошенко искусствоведу и другу Изабелле Владимировне Гинзбург (1900–1975), переписка с которой длилась более двадцати лет.
Более полная подборка материалов из книги Л. Я. Тимошенко «Реальность других измерений: Дневники. Письма. Воспоминания» приведена в книге, выпущенной издательством «Речь».
(увеличиваются по клику)
