Ссылка на пост
Ведь убивать друга ему явно не хотелось.
Он приезжает на дуэль с часовым опозданием – и Зарецкий вполне мог бы объявить его неявившимся, а дуэль несостоявшейся.
В качестве секунданта Онегин берёт с собой слугу, что тоже было нарушением правил: секунданты, как и противники, должны были быть социально равными. И это тоже было поводом для секунданта отменить дуэль.
Он обращается напрямую к Ленскому: "Что ж, начинать?", игнорируя Зарецкого, хотя участники дуэли должны были общаться только через секундантов.
Юрий Лотман в "Комментарии в "Евгению Онегину" пишет:
"Онегин и Зарецкий — оба нарушают правила дуэли. Первый, чтобы продемонстрировать свое раздражённое презрение к истории, в которую он попал против собственной воли и в серьезность которой все еще не верит, а Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную историю, предмет сплетен и розыгрышей...
Поведение Онегина на дуэли неопровержимо свидетельствует, что автор хотел его сделать убийцей поневоле. И для Пушкина, и для читателей романа, знакомых с дуэлью не понаслышке, было очевидно, что тот, кто желает безусловной смерти противника, не стреляет с ходу, с дальней дистанции и под отвлекающим внимание дулом чужого пистолета, а, идя на риск, дает по себе выстрелить, требует противника к барьеру и с короткой дистанции расстреливает его как неподвижную мишень.
Возникает, однако, вопрос: почему все-таки Онегин стрелял в Ленского, а не мимо?
Во-первых, демонстративный выстрел в сторону являлся новым оскорблением и не мог способствовать примирению.
Во-вторых, в случае безрезультатного обмена выстрелами дуэль начиналась сначала и жизнь противнику можно было сохранить только ценой собственной смерти или раны, а бретерские легенды, формировавшие общественное мнение, поэтизировали убийцу, а не убитого".
Ведь убивать друга ему явно не хотелось.
Он приезжает на дуэль с часовым опозданием – и Зарецкий вполне мог бы объявить его неявившимся, а дуэль несостоявшейся.
В качестве секунданта Онегин берёт с собой слугу, что тоже было нарушением правил: секунданты, как и противники, должны были быть социально равными. И это тоже было поводом для секунданта отменить дуэль.
Он обращается напрямую к Ленскому: "Что ж, начинать?", игнорируя Зарецкого, хотя участники дуэли должны были общаться только через секундантов.
Юрий Лотман в "Комментарии в "Евгению Онегину" пишет:
"Онегин и Зарецкий — оба нарушают правила дуэли. Первый, чтобы продемонстрировать свое раздражённое презрение к истории, в которую он попал против собственной воли и в серьезность которой все еще не верит, а Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную историю, предмет сплетен и розыгрышей...
Поведение Онегина на дуэли неопровержимо свидетельствует, что автор хотел его сделать убийцей поневоле. И для Пушкина, и для читателей романа, знакомых с дуэлью не понаслышке, было очевидно, что тот, кто желает безусловной смерти противника, не стреляет с ходу, с дальней дистанции и под отвлекающим внимание дулом чужого пистолета, а, идя на риск, дает по себе выстрелить, требует противника к барьеру и с короткой дистанции расстреливает его как неподвижную мишень.
Возникает, однако, вопрос: почему все-таки Онегин стрелял в Ленского, а не мимо?
Во-первых, демонстративный выстрел в сторону являлся новым оскорблением и не мог способствовать примирению.
Во-вторых, в случае безрезультатного обмена выстрелами дуэль начиналась сначала и жизнь противнику можно было сохранить только ценой собственной смерти или раны, а бретерские легенды, формировавшие общественное мнение, поэтизировали убийцу, а не убитого".
